Сюжет Спецоперация РФ в Донбассе и на Украине
В этот центр привозят раненых бойцов с тяжелейшими травмами головного мозга. Как говорят врачи (многие из них и сами ветераны СВО), в сознании к ним не попадают, а доставляют часто в состоянии комы. Здесь не только спасают — возвращают к нормальной жизни и службе тысячи людей.
Что происходит при возвращении бойцов к мирной жизни? Меняется ли их психика после нескольких лет, проведённых в зоне боевых действий? Об этом aif.ru поговорил с врачом и военным психологом, ветераном СВО, директором Федерального научно-клинического центра реаниматологии и реабилитологии, академиком РАН Андреем Гречко. Он за личное участие в спецоперации награждён орденом Мужества.
Все-таки когда ты возвращаешься с фронта, к своей мирной профессии, ты в любом случае должен жить и работать по закономерностям уже другого микросоциума. Возможно, кому-то придется снова адаптироваться к этой жизни. — Андрей Гречко
Ветеранское братство
Юлия Борта, aif.ru: Андрей Вячеславович, недавно в интервью вы сказали, что на фронте между нашими ребятами складываются «удивительные, человеческие, братские отношения». Поясните, пожалуйста.
Андрей Гречко: Впечатление от нахождения в среде наших ребят, которые там постоянно служат и добывают правду, — очень сильное. Это невозможно описать словами, можно только ощущать, побывав там, поработав с ними. Удивительная атмосфера любви к России, нашим гражданам, необыкновенный патриотизм, не картинный, а идущий от сердца. После того, как ты понимаешь, что тебе не показалось, твое собственное мироощущение перестраивается. Оно становится более ярким, уходят все лишние раздражители. В том микросоциуме ты ощущаешь абсолютный психологический комфорт. Там очень быстро все друг друга узнают. Общаемся не по должностям, званиям и фамилиям, а по позывным (позывной академика Гречко — Грек — прим. ред.). Формула такая: они все делают для победы, мы все делаем для них. И, конечно, мы у них там учимся этим необыкновенным качествам, которые позволяют нам побеждать.
Андрей Гречко. Фото из личного архива
— И вот с этими ощущениями и настроем на позитив люди возвращаются к мирной жизни. Они сохраняются?
— Будем реалистами. Все-таки, когда ты возвращаешься с фронта, к своей мирной профессии, ты в любом случае должен жить и работать по закономерностям уже другого микросоциума. Возможно, кому-то придется снова адаптироваться к этой жизни. Вы знаете, что у нас срочников на СВО не берут. В основном служат состоявшиеся молодые люди 25-35 лет. Ветераны моего возраста тоже есть, но мало. Так вот, если парень не один год пробыл в зоне СВО, то у него к моменту возвращения могут несколько подзабыться профессиональные навыки. Ему нужно вернуться к своей профессии либо получить новую. Можно поступить в вуз по отдельной квоте (эту программу курирует лично министр науки и высшего образования), пройти повышение квалификации. Все эти вопросы сейчас решаются очень быстро. Достаточно обратиться в ближайший филиал фонда «Защитники Отечества».
— Президент также утвердил программу «Время героев» по подготовке кадров для госслужбы из числа участников СВО.
— И это совершенно правильно. Мужчина ушел добровольцем по окончании института в 22-23 года, вернулся в 25-26 лет, получив больше жизненного опыта, навыков. Он более смел социально и более отважен в жизни. Он, конечно же, хочет заниматься более значимыми вопросами. И понимает, что для этого у него есть все личностные качества. Поэтому, если он выбирает себе какое-то направление, в том числе на госслужбе, ему нужно приобрести дополнительный образовательный специалитет. И сейчас это совсем несложно!
Все наглядно увидели, что у нас построено настоящее социальное государство. Все социально значимые меры поддержки, которые нужны любому гражданину доступны — достаточно нажать кнопку в телефоне. На Западе такого нет! — Андрей Гречко
Расскажу вам потрясающую историю. Замечу, она не единична, такое есть по всей России, так как у нас очень патриотичное население: мы все сплотились на пути к нашей победе. Так вот, парень служил водителем-добровольцем в составе Южного военного округа на луганском направлении. Был тяжело ранен. Настолько, что его нужно было эвакуировать в наш центр, специализирующийся на лечении пациентов с самыми тяжелыми травмами головного мозга. Чтобы вы понимали: в сознании к нам не попадают, часто привозят раненых в состоянии комы. Вылечили, восстановили. Далее традиционный вопрос: «Я могу продолжить служить на СВО?» — «Можешь, давай, с Богом!» Он вернулся на фронт. Что вы думаете? Второй раз ранен. Мы его опять эвакуировали на себя. Восстановили. Тот же вопрос. На этот раз объяснили: на простреливаемой территории ему лучше не работать, в силу здоровья он может стать более легкой мишенью для врага, из-за чего рискуют пострадать и другие. Орган военного управления признал такой вывод правильным. Теперь он у меня работает в администрации. И за несколько месяцев — вот что значит ветеранское братство, мы же друг друга никогда не обманем, не слукавим даже — он мне много хромающих направлений подправил. Я очень доволен, что мы пригласили его на руководящую должность в такую сложную и большую организацию, как наш центр. В его ведении — не просто линейные машины, на которых мы возим биоматериалы, инвентарь, автобусы для сотрудников и уборочная техника, но самое ценное — спецтранспорт, отлично оснащенные реанимобили.
Андрей Гречко (справа). Фото из личного архива
Сорвали маски с врага
— СВО выявила истинное лицо многих, как в хорошую, так и в плохую сторону.
— Конечно. Прежде всего, это нас всех очень объединило. Среди большинства граждан России по такому глобальному вопросу, как достижение победы в зоне СВО, нет никаких разделений.
Кстати говоря, время СВО показательно и в другом плане. Все наглядно увидели, что у нас построено настоящее социальное государство. Все социально значимые меры поддержки, которые нужны любому гражданину, доступны — достаточно нажать кнопку в телефоне. На Западе такого нет! Но мы не только с себя маски сорвали, но и с врага.
— Мы немного отвлеклись от темы, вернемся.
— Как отвлеклись? Это самое главное!
— Все же в целом ветеранам нужна помощь психологов? Приведу слова одного из участников СВО: «Те, кто там не был, в полной мере нас не поймут никогда. Поэтому важно научиться жить вместе».
— В подавляющем большинстве случаев население с большим уважением и почтением относится к ребятам, которые добывают для нас всех правду. А нашим бойцам важно ощущать у себя за спиной эту поддержку. И вот эти два слагаемых — поддержка общества и социальная защищенность — помогают нам побеждать.
Безусловно, кому-то нужна помощь психолога. Это такая же реабилитация, как социальная адаптация ветерана с травмой конечности, которая требует протезирования. У нас мощный штат психологов успешно работает не только с пациентами, но и с их родственниками. Очень часто ребята, вернувшиеся в зону СВО, переписываются, созваниваются с нашими психологами как с добрыми друзьями. Наша совместная программа с Народным фронтом так и называется «Возвращение».
Андрей Гречко (слева). Фото из личного архива
— Есть случаи, когда родственники отворачивались от бойца после тяжелого ранения?
— За несколько лет через наш центр прошли тысячи человек с тяжелейшими повреждениями головного мозга. Подавляющее большинство длительное время находится в нейрореанимации. О судьбе и здоровье наших ветеранов интересуется не только семья, но и командиры выходят на связь, чтобы пообщаться со своими бойцами. Да, не всех удается полностью восстановить. Такое редко, но бывает. И даже в этом случае мы никогда не видели, чтобы близкие не интересовались его судьбой. Более того, не было случаев, когда ветеран хотел уйти из жизни, потому что ему больно и тяжело. Как не видели и родственников, которые бы хотели от него, простите за слово, избавиться.
Андрей Гречко. Фото из личного архива
Искупают кровью
— В обществе существуют опасения, что вернувшиеся ребята могут не найти места в мирной жизни и уйти в криминал, алкогольную зависимость. Насколько там меняется психика?
— Если есть особенности психики, предрасполагающие к социально опасному поведению, то они рано или поздно проявятся и без критических ситуаций. Надо понимать, что ребят готовят к тяжелой военно-фронтовой нагрузке, разным видам деятельности. Готовят в том числе и психологи. Идет тщательный отбор. Есть особенности подготовки, скажем, штурмовиков или дроноводов. Подготовка позволяет сделать так, что никто не страдает от изменений психики.
Парни из мест лишения свободы, которые заключили военный контракт, как и все остальные, служат верой и правдой. — Андрей Гречко
— А на фронте нет такой проблемы с зависимостями, как рассказывают некоторые недоброжелатели?
— Я долго был на луганском направлении и не видел такой проблемы в военных соединениях. Если парень зависим от алкоголя или наркотиков, там это скрыть невозможно. Он не сможет служить.
— Его выгонят?
— Нет, никто не выгонит. Мы постараемся помочь. Наркотик — это не кардиостимулятор, без которого пациент с тяжелой сердечно-сосудистой патологией жить не сможет. Разговоры о том, что, если наркоману не дать покурить, он сразу же умрет, — полная ерунда. Да, помучается день-два, а через неделю выздоровеет, перестанет быть зависимым.
— Фронт исцеляет.
— По крайней мере, психологически исцеляет точно. Если человек схалтурил или схитрил, там об этом быстро узнают все. И ему дальше совесть не позволит поступать так же. Ведь каждый человек рождается с полным набором совести. Дойти до такой фазы развития, чтобы совсем ее утратить, невозможно. Все равно хотя бы какие-то остатки сохранятся. И вот эти остатки приведут к тому, что он сам скорректирует свое поведение.
— Вы встречались на фронте с бывшими заключенными? Как они себя ведут?
— Парни из мест лишения свободы, которые заключили военный контракт, как и все остальные, служат верой и правдой. Они реально кровью искупают свои прошлые деяния. Бог даст, вернутся с победой, и это в десятки раз перекроет проступок, который привел их в тюрьму.
Андрей Гречко. Фото из личного архива Оцените материал
| Подписывайтесь на АиФ в
MAX |
Leave a Reply