255 лет назад, 19 ноября 1770 года, родился человек, о котором мы, благодаря советской мультипликации, имеем представление с самого детства — знаем его имя, отчество, фамилию, профессиональную принадлежность…
Произошло это в известной мере случайно. В повести Эдуарда Успенского «Дядя Фёдор, пёс и кот», вышедшей в 1974 году, есть такая сценка — кот Матроскин, раздосадованный тем, что пёс Шарик отказывается рубить деревья, потому что зайцам от этого будет плохо, заявляет: «Буду я ещё о зайцах думать! А обо мне кто подумает? Валентин Берестов?» Когда же кота спрашивают, кто такой Валентин Берестов, он отвечает: «Не знаю. Только так пароход назывался, на котором мой дедушка плавал…»
Узнаёте? Да, эта сценка перекочевала в мультфильм «Зима в Простоквашино». Но Успенский понимал, что подначка в адрес его друга, детского писателя Валентина Берестова, для повести годилась, а вот для продолжения культового мультфильма — уже не вполне. Коту Матроскину нужна была более славная родословная, железно связанная не просто с каким-то судном, но с покорением морской стихии как таковой. И потому вместо Берестова в мультфильме фигурирует «адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход».
Это было попадание в десятку — для славы отечественного мореплавания Крузенштерн действительно совершил больше, чем кто-либо за всю историю русского флота. Во всяком случае, именно он ввёл Россию в условный клуб великих морских держав, о чём свидетельствует журнал «Вестник Европы», незадолго до главного плавания Крузенштерна писавший: «Морские силы России ныне почитаются страшными более по числу кораблей, нежели по искусству своих офицеров. Сие путешествие около земного шара будет первым опытом высокой науки мореплавания, которую вообще не хотят признавать в русских». Речь шла, как можно догадаться, о первой русской кругосветке 1803-1806 гг., которую спланировал, продавил и осуществил Иван Крузенштерн.
Портрет И. Ф. Крузенштерна. Ок. 1808 г.; Художник Фридрих Георг Вейч. Фото: commons.wikimedia.org
Полностью русский немец
Этого могло и не произойти. Как правило, выходцы из благородных, но не очень богатых фамилий остзейских немцев превыше всего ставили служебную карьеру и материальное благополучие. А четырнадцатилетний подросток Адам Иоганн Крузенштерн выбрал стартом Морской шляхетский корпус, что выглядело странно — морская карьера тогда не сулила ничего хорошего. Да и условия обучения и проживания кадет и гардемаринов были более чем спартанскими, о чём сам Крузенштерн вспоминал так: «Даже бельё меняли не слишком часто, хотя мальчики носили его днем и ночью, не переодеваясь…» Были у него возможности начинать карьеру где-то ещё? Были. В конце концов, его старший брат, Карл Фридрих Крузенштерн, учился в Пажеском корпусе. И когда младший брат решил навестить старшего, разница буквально била в глаза: «Он нашел брата в обитой штофными обоями комнате с натёртыми до блеска полами, в божественной кровати под шелковым пологом. Тому как раз подавали в постель чашку шоколада…»
Отказаться от комфорта и жизненного успеха в пользу сомнительной карьеры моряка могло только страстное желание. И оно было. Друг и однокашник Крузенштерна Юрий Лисянский отмечал в дневнике, что тот чуть ли не бредил дальними землями, тайнами океанов, и обязательно хотел найти могилу Витуса Беринга: «Ничего более интересного, по его мнению, для моряка не существовало». Что ж, не все немцы скупые и ограниченные бюргеры — если немец романтик, то с таким вряд ли кто сможет сравниться, разве что русский. И вот тут Крузенштерн проявляет себя как истинный и последовательный немецкий романтик — он решил стать русским не только по подданству, но и по духу. Для чего, собственно ещё в Морском корпусе расстался с именем Адам Иоганн и настаивал, чтобы все называли его Иваном. А сдружившись с Юрием Лисянским, взял себе такое же отчество, как у него — Фёдорович.
Портрет капитана I ранга Ю. Ф. Лисянского. 1810, художник Владимир Боровиковский. Фото: commons.wikimedia.org
Корсар Екатерины Великой
С морской романтикой неразрывно связаны пираты. Крузенштерна тоже не миновала чаша сия — проходя стажировку в английском флоте, он участвовал в каперской охоте на французские суда по всему Восточному побережью Северной Америки. То есть, по сути и был пиратом, пусть и узаконенным. Самое же любопытное, что это не шло вразрез с интересами и престижем России. Напротив — Иван Фёдорович, взойдя в 1794 году на борт каперского корабля Thetis, выполнял распоряжение императрицы Екатерины II, оглашённое годом ранее: «Признали Мы за нужное пресечь ввоз в Империю Нашу французских товаров, как на Российских и на иностранных судах, так и сухим путем… Запрещаемые сим указом товары, буде пойманы или отысканы будут, долженствуют быть истреблены».
Так что Крузенштерн совершенно законно захватывал французские торговые суда. Но наживаться на этом не хотел. Свою офицерскую долю за захват французских «купцов», а доля эта была немаленькой, Иван Фёдорович отдавал рядовым матросам, которые к дележу добычи не допускались.
Проявил он себя на корсарском поприще весьма и весьма недурно. Известно, что когда его корабль потребовал ремонта, Крузенштерн сошёл на берег и посетил Филадельфию, тогдашнюю столицу США. Где его принял президент Джордж Вашингтон и предложил присоединиться к созданию американского военного и торгового флота. Но изменить России Иван Фёдорович не мог.
Маршрут первого русского кругосветного плавания. Синим обозначен маршрут «Надежды», красным — «Невы». Фото: commons.wikimedia.org
«Все эти Куки и Крузенштерны»
В самой же России к идее Крузенштерна резко поднять отечественный престиж и ввести Родину в клуб великих морских держав, относились прохладно. Самое же неприятное, что все те, кто сомневался в способности русских на такое предприятие, были яростными англоманами. Вот, например, мнение Павла Чичагова, который о проекте Крузенштерна отозвался так: «Вообразите, что, не умея и не имея средств строить суда, они предлагают объехать вокруг света. У них недостаток во всем: не могут найти для путешествия ни астронома, ни ученого, ни натуралиста, ни приличного врача. С подобным снаряжением, даже если бы матросы и офицеры были хороши, какой из всего этого может получиться толк?» Подразумевалось, что на русском флоте офицеры и матросы тоже никуда не годятся. А ведь это говорил не кто-нибудь — Павел Чичагов тогда был министром Морских сил России. Граф Семён Воронцов, посол России в Лондоне, был примерно такого же мнения о проекте Крузенштерна: «Я сомневаюсь в том, во что верит этот господин капитан, столь же легкомысленный, сколь и самонадеянный, имя которого никогда не будет помещаться среди имен Кука и Фиппса». Тут всё ясно — англоман Воронцов попросту высмеивает «русского выскочку», который вздумал стать вровень с самим Джеймсом Куком, прославленным английским мореплавателем, который вышел в свою первую кругосветку в год рождения Крузенштерна.
Портрет Крузенштерна в последние годы жизни. Фото: commons.wikimedia.org
Но прошло примерно полвека. И в США появился роман Германа Мелвилла «Моби Дик», один из самых известных американских романов. И там есть любопытная фраза: «Пусть славят люди героев разведывательных экспедиций, всех этих Куков и Крузенштернов, — я утверждаю, что из Нантакета уходили в море десятки безымянных капитанов, таких же или ещё более великих, чем все эти Куки и Крузенштерны…»
Да, тут речь идёт о том, что рядовые китобои иной раз пускались в ещё более рискованные предприятия, чем прославленные мореходы. Но имена Кука и Крузенштерна всё-таки стоят рядом, как примеры самых-самых. А это — безусловная победа Ивана Фёдоровича. И, конечно, победа России.
Оцените материал
| Подписывайтесь на АиФ в
MAX |
Leave a Reply