Сюжет Спецоперация РФ в Донбассе и на Украине
В двадцать лет парень из Горловки чудом выжил после удара украинской артиллерии, остался инвалидом, но не унывает.
Дрондетектор и немного удачи
«Давайте в пять часов у кофейни на „Строителе“. Знаете, где это?», — спрашивает у меня Владислав.
«Найдем», — уверенно отвечаю я.
«Строитель» — название микрорайона в городе Горловка. Сама Горловка — это достаточно большой промышленный город в ДНР, который больше десяти лет противостояния в Донбассе находится у линии фронта и не исчезает из лент новостей. Регулярные сообщения о гибели мирных жителей от ударов артиллерии и прилетов украинских БПЛА. Кажется, что жизнь здесь — это ежедневная трагедия, а названия микрорайонов — Бессарабка, Комсомолец, Строитель — места, куда лучше не забредать случайному путнику.
Сейчас Владиславу 20 лет. Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
Тем не менее в Горловку я все-таки еду. С собой — дрондетектор и немного удачи. Путь из Донецка еще недавно занимал больше двух часов — ездить приходилось в объезд. Так было безопаснее, да и короткая дорога была не в лучшем состоянии. Сейчас ехать можно по донецкой объездной, которая еще каких-то пару лет назад была линией фронта. Теперь ты катишь по гладкому автобану. Перед глазами мелькают указатели на Харьков и Киев, а по обе стороны от трассы — руины промзон — авдеевской и донецкой.
Работы вокруг поражают своим масштабом. Десятки единиц строительной техники, рабочие в оранжевых жилетках, разрушенные артиллерией жилые дома и заброшенные пулеметные дзоты на возвышенностях вдоль дороги. Сюда еще периодически долетают украинские дроны-камикадзе. Противник бьет по строительной технике, но рабочих это уже не смущает, и они продолжают наводить цивилизационный лоск на дорогах Донбасса.
Кофейня на «Строителе», где Владислав «забил мне стрелку», — это киоск, спрятавшийся среди многоэтажек. Рядом стихийный уличный рынок и остановка. На домах отпечатки войны: заколоченные фанерой окна, мелкая рябь от осколков на фасадах зданий и мешки с песком, которые закрывают окна в отделении банка. Туда-сюда снуют люди. Тусуется молодежь, а ее веселый гогот разбавляют собой раскаты артиллерийских орудий.
Горловка. Фото: кадр видео
Запах после прилета
Владислав появляется откуда-то из-за угла здания. Да так резко и неожиданно, что я даже опешил. Братается с какими-то ребятами, что только подъехали на тонированной «девятке», и тут же быстрым шагом подходит ко мне.
«Приветствую вас. Я тот самый Владислав. Ну, наверное, вы меня и так узнали», — улыбается он.
Владиславу 20 лет. С самого рождения он живет в Горловке. Когда ему было девять, в его родной город пришла война. Свое двадцатилетие он встретил уже изрядно пострадавшим от боевых действий человеком. Хотя сам он себя таковым не считает.
Владислав живет в Горловке с самого рождения. Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
Осенью 2024 года Владислав вместе с компанией таких же горловских мальчишек, как он, стоял возле подъезда одного из домов. Друзья прикатили свои мотоциклы. Парни о чем-то весело общались, шутили и беззаботно смеялись. И тут взрыв.
«Я теперь точно знаю, что свою мину ты не услышишь. Много раз мне об этом говорили, и те, кто воюет, но я не мог этого понять. Уже понял. Мы стояли с парнями, общались. Тут взрыв — и искры такие от асфальта в разные стороны. Кто успел, тот в укрытие забежал. Я мгновенно упал. Смотрю, а части ноги у меня будто и нет уже. И еще запах этот. Такой запах специфический. Он всегда долго в воздухе висит после прилетов», — с трудом вспоминает Владислав события осеннего дня, переменившего его жизнь.
Ранение Владислав получил осенью 2024 г. Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
Пробежки на костылях
Осколками ранило и друзей Владислава. Сбежавшиеся на помощь люди сначала думали погрузить раненого парня в легковой автомобиль, но повезло — мимо ехала «скорая помощь».
«В больнице я уже отошел от шока. Стало очень больно. Осколком мне пробило легкое. Осколки посекли обе ноги, а правая нога была оторвана выше колена. Задело и лицо», — показывает парень на небольшой шрам возле глаза.
Моего собеседника окликает продавец киоска. Готов наш кофе. «Три в одном» за пятьдесят рублей. Здесь, на районе, такой уважают больше любого лавандового рафа. Владислав быстро подскакивает и в пару секунд оказывается у окошка киоска. Расплачивается, и вот он уже вновь возле меня на лавочке. Все это действо он с какой-то непревзойденной ловкостью проворачивает на костылях.
Владислав научился легко перемещаться на костылях. Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Ты как так шустро научился с ними обращаться?», — удивлен я.
«В Донецке, когда долечивался, научил товарищ по палате. Я даже пробовал перемещаться на костылях, никак не задействуя ноги. Сложно, но можно», — улыбается парень, отхлебывая любимый кофе.
«Жив — и хорошо»
Спрашиваю его, тяжело ли было вот так в девятнадцать лет осознать, что ты теперь инвалид? Многие от таких перспектив впадают в уныние.
«А чего унывать? Живой — и хорошо. Смысл отчаиваться?», — философски отвечает Влад.
Он и вправду будто бы не обращает внимания на травму. На костылях идет так быстро, что это мне приходится за ним гнаться. Успевает помахать на районе одним знакомым и поручкаться с другими.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Тебя тут все знают?», — спрашиваю у Влада.
«Здесь все друг друга знают. Райончик небольшой. Живем дружно, а война еще больше всех сплотила. Когда прилетает, все вместе помогаем. Вот, например, девятиэтажка. Когда прилетело по ней, то выбило окна. Пожар был. Это еще до травмы было. Вышел, помогал. Мусор таскал. Помогали тушить. Много людей собралось, со всей округи. Здесь всегда так. Если что случилось, то помогаем всем районом», — говорит он.
До своей травмы Влад трудился монтажником в компании местного интернет-провайдера. Затем четыре месяца прожил в Старом Осколе. Работал. Мама настояла на продолжении учебы, и парень пошел в Горловский колледж городского хозяйства. Планирует стать сантехником. Наработать клиентуру и зарабатывать руками.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Может, если бы я не учился, а просто продолжал работать, то и нога осталась бы целой», — вдруг задумчиво проговаривает он, словно сам с собой.
«Может, и не сантехником буду, а в такси пойду. Сдам на права, куплю машину на ручном управлении и начну людей возить по городу, — серьезно рассуждает Влад. — А вообще после прилета того будто живешь теперь в постоянном ожидании какой-то подлянки. Раньше такого у меня не было, хоть тут и громыхало постоянно».
Словно в ответ на его слова воздух сотрясает раскат артиллерийского орудия.
«Это наши, — уверенно говорит он. — Мне можете верить. Я знаю».
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Хочется тишины»
Сейчас день Владислава — это первый утренний «Три в одном», купленный в киоске, затем учеба дистанционно. Учебные заведения в Горловке до сих пор работают на дистанте. Вечером встречи с друзьями. Частенько Влад помогает другу в гараже, где тот возится с машинами. Обычные будни обычного молодого парня.
«Многие считают молодежь Донбасса особенной. Согласен?», — задаю я вопрос.
«А в чем наша особенность? Я в Старом Осколе жил. Не заметил между нами разницы. Разве что мы здесь прекрасно можем различать, из какого оружия стреляют и далеко ли летит FPV-дрон. В остальном мы точно такие же. Хотим просто жить. Желательно в достатке. И чтобы была тишина. Такая же, как сейчас», — говорит он и замолкает, прислушиваясь.
Улица и правда на какое-то мгновение погружается в тишину. Ни звука. Даже не слышно гула машин.
«Хочется, чтобы так тихо, как сейчас, здесь было всегда. Я свою Горловку люблю, и жизнь связываю только с ней. Хотелось бы путешествовать. Вот скоро и Москву увижу, когда поеду за протезом, — улыбается он. — Но даже если ехать в Москву, то ненадолго, потому как я быстро начну скучать по Горловке. Я город люблю. Вот как один человек другого любит, так и у нас с городом».
Когда я уже распрощался с парнем, решил навестить еще одного человека, который любит Горловку точно так же, как любит ее Владислав. Водителя многострадального автобусного маршрута № 2 Андрея Гарбуза нахожу на конечной остановке. У него перерыв, а вместе с этим и перекус.
«Я вас приветствую», — откладывает он контейнер с обедом в сторону и приглашает меня подняться в салон автобуса.
Интересуюсь, как обстановка
«Вы знаете, тишина в последние дни. После трех дней кошмара, когда три автобуса сожгли, эти (ВСУ) вроде бы чудить перестали. Стало легче. Дай бог, чтоб так и было. Будет тихо, будем жить», — уверенно говорит он.
Для автобуса Гарбуза в скором времени мы передадим установку РЭБ. Несмотря на затишье, лишней она не будет.
В Донецк я возвращался с каким-то чувством легкости на сердце. Донбасс держится на таких людях, как Андрей и Влад. Людей, хоть и разных поколений, но настоящих патриотов своего израненного края. Пока живут здесь такие, будет жить и Донбасс.
Оцените материал
| Подписывайтесь на АиФ в
MAX |
Leave a Reply